
Один из постулатов теорий везения (которые я собрал в своем романе-исследовании «Кто играет в кости со Вселенной?») гласит: сделать верный выбор на жизненной развилке нам «помогают» предки из «тонкого мира», если мы поддерживаем память о них в своем «бренном существовании».
Такой кинематографический образ рисуется: собрались они, предки, в том «мире» за столом.
– Ну что, поможем этому потомку? – спрашивает самый авторитетный прадед. – Выбор у него. Прямо пойдет – проиграет. Налево – фифти-фифти. А направо – счастье найдет.
– Несмышленый он. Может, другому подскажем, – отвечает прабабка по материнской линии.
– Зато этот нас вспоминает, за могилками ухаживает, – подает голос еще один предок.
– Уговорили, направим его по выигрышной дорожке.
И почему-то (непонятно почему) нам в голову приходит решение пойти направо. Импульсное. И мы выигрываем у жизни. А задним числом сами себя хвалим «о, какая у меня интуиция шикарная!»
Этот постулат я знал и ранее. Надо вспоминать предков. Но не только прямых, но и боковые ветви. Особенно, если у них не осталось потомков. И под Новый год мне пришла мысль собрать родню, чтобы помянуть одну нашу умершую в раннем возрасте тетю. История такая. У моего прадеда было три дочери: моя бабушка, ее сестра-близняшка и младшая Леночка. Леночка с ранних лет была обаяшка и любимица в семье. Осталась семейная легенда, что когда прадед с домочадцами прибыл на Николаевский вокзал в Петербурге, чтобы отправиться в Москву, туда же в то же время приехал Шаляпин. Великого баса всегда сопровождала вереница поклонников. И вдруг он увидел в толпе Леночку на руках моей прабабушки. Он восхитился ее милым личиком, продрался через толпу и погладил девочке кудри. Видимо, сказал какие-то слова, но семья их не запомнила. Прошли годы: мировая война, революция, гражданская война. Наступило мирное время. 1924-ый год. И прабабушка решилась отправить Леночку с подругой Марусей и домработницей в Крым – покупаться в море. И строго-настрого наказала слушаться домработницу и не хулиганить. Леночка писала письма своей маме в ироничной манере (письма сохранились), что, мол, она в поезде высовывается из окна, и купается в шторм. Троллила мать. На самом деле отдых прошел прекрасно. За исключением одного нюанса. На обратном пути на привокзальной площади в Симферополе девочки купили по кружке кваса, чтобы охладиться в жару. И… подцепили брюшной тиф. Маруся выжила, а Леночка умерла. Прабабушка чуть не сошла с ума.
Прошел век. И я подумал, что надо помянуть Леночку, погибшую только-только распускавшуюся веточку нашего рода, которая не успела дать плоды. Сто лет – круглая дата. Точную дату ее смерти я не знал, на могилке только годы жизни (1907-1924), но это и не важно. Позвал маму, брата Павла, детей-внуков. Выпили, не чокаясь. И я вспомнил, что Павел (он художник) пару десятилетий назад писал такую любопытную картину-коллаж. Он взял несколько старых семейных фотографий, и как-бы перенес их в увеличенном размере маслом на холст. Картина большая – два метра на метр. В центре реплика на фотографию прадеда и прабабушки. Они, примерно в 1910 году, сфотографировались с дочерями в студии. Фотограф сделал композицию в традиционной манере для начала ХХ века. По периметру картины – реплики с фотографий из жизни последующих поколений: в основном, любительские съемки советского периода. Как бы такой коллаж жизни рода за столетие. А на переднем плане Павел нарисовал засохшие степные цветы. Эти цветы привезла Леночка из Крыма для своего гербария тогда, в 1924-ом году. И, о чудо, они сохранились в семейном архиве.
И когда мы помянули Леночку, я вспомнил и про картину, и про цветы, и спросил Павла, когда именно он создал ее. Оказалось, что работа шла не быстро, в 2004-ом пришла идея, через пару лет закончил. И я сопоставил даты. Начиная с 2005-го года у Павла в жизни прорвали перемены к лучшему. Ему предложили работу преподавателем живописи и вуз. Он долго сомневался, но все-таки туда устроился. Там он защитил диссертацию, а главное, наконец, нашел свою музу, женился (как оказалось в будущем, очень удачно), а через два года родилась дочь. То есть у меня нет другой версии – почему так ладно сложилось: он сделал шаг навстречу памяти рода, род ему помог сделать правильный выбор.